В предисловии автор рассказывает о трёх разновидностях критики: критика как размышление, как самоописание и как навигация. Я бы свои записи в читательском дневнике отнесла ко второму и третьему типу, потому что, с одной стороны, через эти книги я рассказываю о самой себе и о своих ощущениях, а с другой стороны, делюсь книжными находками.

Людям в целом свойственно говорить о себе через объекты внешнего мира [...] — это валидный, удобный и понятный способ самопрезентации...
Галина Юзефович

В книге много списков для дальнейшего чтения, но при этом критик замечает, что в списках нужно разбираться. По её словам, «первый, простейший и базовый читательский навык — это умение отличить хороший, полезный список от совсем уж ни к чёрту не годного». Не стоит пользоваться безымянными подборками, и обязательно обращайте внимание на того, кто их составил: всё же схожие интересы или социально-демографические показатели увеличат шанс найти что-нибудь подходящее.

Галина Юзефович советует начать обращать внимание на название издательства или импринта — ведь это тоже показатель качества. Помимо издательств стоит запоминать имена переводчиков.

Немногие понимают, что переводчик — это не только человек, определенным образом заменяющий иностранные слова в тексте на русские, но и носитель вполне выраженных литературных вкусов.
Галина Юзефович

Вот список хороших переводчиков художественной литературы по мнению автора:

• — Анастасия Завозова (переводы англоязычной прозы);
• — Леонид Мотылёв (переводы англоязычной прозы);
• — Наталья Мавлевич (переводы с французского).

Ещё не лишним будет обращать внимание на редакторов. Смело читайте книгу, если над ней работали

• — Николай Кудрявцев (Астрель-СПб);
• — Екатерина Владимирская (Corpus);
• — Игорь Алюков (Фантом Пресс);
• — Артём Космарский.

В эссе «Мальчик, который выжил» Галина Юзефович пишет:

Взрослые не так сильно отличаются от детей по своим вкусам и интересам: первые вполне способны увлечься сюжетом про драконов и чародейство, вторые — полюбить сложные, длинные, многофигурные книги с неоднозначной моралью и нелинейной композицией.

Я так с этим согласна! По-моему, вообще главный секрет успеха в общении — стирание навязанного барьера «Я взрослый, а ты ребёнок».

Ещё занятна вот такая мысль из другого эссе:

Путешествие, вне зависимости от его цели, было пространством публичности, своего рода сценой, а книга — эффектным и эффективным инструментом сценического самовыражения.

К примеру, Лоуренс Аравийский, путешествуя по пустыне верхом на верблюде, читал комедии Аристофана в оригинале — очень эксцентрично. Мне на первом курсе хотелось, чтобы все в электричке видели, что я читаю пьесу «Пигмалион» Бернарда Шоу на английском. А на втором — рассказ Бернхарда Шлинка на немецком. (Ежедневные поездки на электричке столь же мучительны, как и путешествие в пустыне под палящим солнцем.) К счастью, вскоре эти приступы выпендрёжничества сценического самовыражения прошли.

Кроме того, откровением для меня была идея, что американская литература менее глобальная и конвертируемая, чем, допустим, английская — в отличие от киноиндустрии. Юзефович объясняет это тем, что «амеркианские писатели пишут в первую очередь для амеркианцев и про американцев, с опорой на актуальные американские тренды и реалии».

В книге есть эссе «Как устроен детектив». Я очень люблю детективы — это удивило моего преподавателя по английской грамматике. Вероятно, в её представлении это низкий жанр, что не помешало ей подарить мне три книги Агаты Кристи. И несмотря на мою любовь к детективам, только спустя столько лет я прочитала главные правила жанра, сформулированные Рональдом Ноксом:

1. Не дозволяется никакая мистика.
2. Убийца должен появиться в первой трети книги и не пропадать до развязки.
3. Сыщик не может оказаться убийцей.
4. Орудие убийства — известный науке яд или известное приспособление.
5. Сыщик не утаивает от читатели подсказки.
6. Не допускаются случайности и счастливые совпадения.

Строго, да? Теперь подсознательно буду проверять все детективы на соблюдение этих правил. При этом жанр развивается, и от классического whodunit детективы переходят к howcathem.

В книге встречается ещё одно упоминание переводчиков — в эссе «Почему нам так часто не нравятся переводы»:

Только у нас переводчиков регулярно линчуют, убивают и подвергают иным формам насилия — слава богу, пока только на словах. Очевидно, что в этой точке проходит какой-то важный общественный нерв: плохой (непривычный) перевод воспринимается как агрессия против читателя и вообще посягательство на святыню. Святыней же в данном случае является представление об «идеальном», абсолютном переводе и его принципиальной достижимости, сформированное отечественной переводческой школой второй половины ХХ века.

Часто за собой замечаю, что остро реагирую на какие-то кривые фразы, явные кальки и логические несостыковки. Галина Юзефович пишет, что хороший перевод необязательно должен быть гладким и комфортным для читателя — ведь это может быть стиль автора. А советские переводы не всегда были верны.

Советую прочитать книгу всем, кто любит литературу. Возможно, сложно будет продираться через эссе «Зачем нам критика, или Вместо предисловия», но затем только и будет слышно, что шуршание страниц.

А завершу всё своим длинным неалфавитным списком для дальнейшего чтения (здесь не только целые книги, но и статьи, и отдельные рассказы):

• Аркадий Аверченко. Неизлечимые
• Кулинарные книги Барбары Картланд
• Корнелия Функе. Чернильное сердце
• Евгений Водолазкин. Лавр
• Юлия Яковлева. Вдруг охотник выбегает
• Сельма Лагерлёф. Морбакка
• Тони Моррисон. Возлюбленная
• Герта Мюллер. Сердце-зверь
• Донна Тартт. Щегол
• Умберто Эко. Феноменология Майка Бонджорно
• Умберто Эко. К вопросу о тактике ведения семиологической партизанской войны
• Детективы Ниро Вульфа
• Элизабет Джордж. Картина без Иосифа
• Пола Хокинс. Девушка в поезде
• Ambrose Bierce. Fables and Tales
• Уильям Сомерсет Моэм. Эшенден, или Британский агент